|
- Илль Ванн Ди, ты вернешься?
- Назови мне причину, чтобы я этого не сделал.
Светлые, почти серебристые с своей белизне, глаза сверкнули интересом.
Им было сложно расставаться, ведь Илль Ванн Ди был наставником наследника, пусть и недолго. Между ними родилась та самая дружба, о которой пели бродяги, рассказывая о лучших временах своей жизни. И пусть юноше не стоило спускаться на нижние ярусы города, он делал это, завернувшись в старый рваный плащ своего наставника. Который сейчас покидал Дом, чтоб отправиться в долгий поход.
Эта дружба звенящим колокольчиком проскакивала в их взглядах, теряясь в мутных образах и размышлениях. Возможно, ни наставник, ни его ученик не знали о своих чувствах, но их тянуло друг к другу, они привыкли быть вместе, и каждый из них чему-то учил, каждый учился чему-то у другого. Их съедала тоска, когда они были порознь, они радовались вместе восходящим лунам и слушали утренний шепот ручья. Илль Ванн Ди знал много о звездах, а его ученик знал, как его слушать.
Ветер играл с жемчужно-белыми прядями юноши. Он стоял у быстрой и мелкой реки, и пусть его с наставником разделяло не менее семи шагов, они слышали друг друга. Звучный, почти взрослый голос ученика отличался от хрипловатой, немного невнятной речи учителя.
- Я сломал твою флейту.
читать дальшеОднажды, когда ученик еще не привык к новому наставнику, в приступе ярости он разбил легкую флейту о фигурную колонну. Юноша слыл своевольным и немного диковатым, он не мог терпеть собственную неволю и обязанность подчиняться незнакомцу. Юноша знал, что этот инструмент был дорог его ненавистному наставнику, и у него на глазах схватил флейту и изо всех сил просто разбил ее в щепки. Наставник никогда не простит этого своему ученику.
- Я не очень-то и хорош был в игре на ней, - тонкие губы Илль Ванн Ди приоткрылись в улыбке.
Его ученик повернул голову, глядя на стоящего позади. Он знал тысячи причин, из-за которых наставник мог бы не вернуться обратно к нему, но знал также одну самую важную, которая вернет его в Дом.
- Илль Ванн Ди, ты не злишься?
Наставник улыбнулся шире. Он боролся с желанием подойти к юноше и дотронуться до его тоненького, как у женщины, плеча, успокаивая или, наоборот, давая понять, что его потеря необратима. Он знал: если подойдет, не сможет уйти. А если и уйдет, наследник пойдет за ним. Сейчас между ними была тонкая стена, невидимая преграда, которая не давала им обоим нарушить закон и данные обещания. Граница, звеневшая тревожным звоночком в их предстоящем одиночестве, готовая сломаться под сиянием нежелания расстаться или сломать их самих.
Илль Ванн Ди понимал это. Он сделал шаг назад, отдаляясь от соблазна разрушить клятвы и остаться рядом с учеником, серебристые глаза которого манили своей необычной красотой, загадочной грустью и любопытством хитреца.
- Илль Ванн Ди... - юноша отвел взгляд. - Я приказываю.
Он был похож на своего отца - вот этим взглядом. Он хорошо научился убеждать слуг в том, что ему перечить так же опасно, как и его отцу. Но нежные черты его лица, красивые руки - это была заслуга его матери. Как жаль, что она сама не может увидеть, каким вырос ее сын. И никогда не видела его улыбку.
- Я помню: сладости и ткани, - усмехнулся наставник. - Бывай, Раум, и помни.
Илль Ванн Ди быстрым шагом удалялся от реки, а его ученик с детской тоскою, которой он никак не мог лишиться, смотрел вслед.
- Ненавижу это имя...
|