Amicus cognoscitur amore, more, ore, re.
Мое дитя...
Ты еще так молод, так невинен на первый взгляд и глуп... Но, как и золотые осенние листья, ты сгниешь. Твоя осень не настала - ты сам себе осень.
Я смотрю на холодное небо и вспоминаю те звезды, которые медленно ползли над нами, и большую яркую луну, одетую в полупрозрачные одежды туч. Мое дитя, ты никогда не станешь ни одной из этих звезд, даже если бы всеми силами стремился. Небо не примет тебя. Ты станешь деревом и будешь шелестеть листьями, раз за разом теряя их, не в силах удержать. Может быть, вокруг тебя будет множество таких же деревьев, но ты все равно будешь один и будешь петь свою песню, еле различимую в шепоте остальных. Пройдут года, ты устанешь и тоже сгниешь: изнутри, а снаружи будешь еще красивым деревом, влюбляющим в себя. И все будут дивиться, какой-ты простой, но такой красивый... А когда ты сломаешься, все вокруг поймут, почему твои листья всегда желтели раньше. Тебя сожгут и забудут.
А холодные, надменные звезды будут помнить тебя вечно. Пока мир не потухнет.
Ты еще так молод, так невинен на первый взгляд и глуп... Но, как и золотые осенние листья, ты сгниешь. Твоя осень не настала - ты сам себе осень.
Я смотрю на холодное небо и вспоминаю те звезды, которые медленно ползли над нами, и большую яркую луну, одетую в полупрозрачные одежды туч. Мое дитя, ты никогда не станешь ни одной из этих звезд, даже если бы всеми силами стремился. Небо не примет тебя. Ты станешь деревом и будешь шелестеть листьями, раз за разом теряя их, не в силах удержать. Может быть, вокруг тебя будет множество таких же деревьев, но ты все равно будешь один и будешь петь свою песню, еле различимую в шепоте остальных. Пройдут года, ты устанешь и тоже сгниешь: изнутри, а снаружи будешь еще красивым деревом, влюбляющим в себя. И все будут дивиться, какой-ты простой, но такой красивый... А когда ты сломаешься, все вокруг поймут, почему твои листья всегда желтели раньше. Тебя сожгут и забудут.
А холодные, надменные звезды будут помнить тебя вечно. Пока мир не потухнет.